|
|
О ДЕТСТВЕ, РОДИТЕЛЯХ, СЕМЬЕ
– Родители мои, Корней Генрихович и Анна Иосифовна, прожили сложную и одновременно интересную жизнь. Родом они из Омской области, детство провели в одной из немецких колоний, коих и сейчас в тех краях немало. Отец после окончания семи классов поступил на рабфак и параллельно учился, как тогда было принято говорить, сапожному делу. Сапожником он не стал, а после окончания рабфака поступил в Омский мединститут, который окончил уже будучи женатым на маме, в 1939 году. В том же году его призвали в армию.
Затем началась Великая Отечественная война. Немногие об этом знают, но через несколько месяцев после ее начала вышел сталинский приказ, чтобы всех немцев убрать из действующей армии, с фронта, в тыл. Так мы оказались в Ярково, где в 1951 году я и родился.
Нас, детей, у родителей было пятеро – четверо братьев и сестра. Отец работал хирургом в районной больнице, мотался по всему району. Бывало, постучат к нам в окно ночь-полночь, он наскоро молча оденется, и в путь. Надо сказать, что ни разу, ни при каких обстоятельствах папа не сетовал на такой режим работы, хотя долгое время получал скудную зарплату – не то 110, не то 120 рублей. Мама работала клиническим лаборантом, ее зарплата была еще меньше. Спасало домашнее хозяйство. Практически вся нагрузка по его ведению ложилась на наши детские плечи. Зато я до сих пор горжусь тем, что умею выполнять любую крестьянскую работу: могу сено накосить, корову подоить, козу… Козы у нас в хозяйстве были всегда. А ведь еще и пасеку свою держали!
Когда мне исполнилось пять лет, мы переехали в поселок Новый Тап. Здесь я пошел в школу. В нашей семье было принято – хотя мы, по сути, погодки – никогда не донашивать одежду старших детей. Идешь первого сентября на торжественную линейку, на тебе новый, с иголочки, костюм, а в портфеле новые же, пахнущие типографской краской учебники.
Замечу, что, находясь в среде русских людей, наша семья – а мы немцы по национальности – никогда не испытывала в этом плане какого-то дискомфорта. Не помню ни одного случая, чтобы кто-то высказал в наш адрес ни одного обидного слова. Напротив, и отца, и маму односельчане вспоминают и уважают до сих пор.
Книги в доме занимали особое место, да и мама много читала нам по вечерам: Фенимора Купера, Вальтера Скотта, Майн Рида. Но не только исторической литературой увлекались. У отца был неплохой музыкальный слух, в свои студенческие годы он даже подрабатывал настройщиком пианино, да и в последующие годы всегда, когда его просили, делал это с удовольствием.
Несколько слов о своей нынешней семье. С Тамарой Владимировной, супругой, мы вместе почти четыре десятка лет. Учились на одном курсе мединститута, где познакомились. А потом и поженились. Она возглавляет одно из отделений тюменской городской больницы №2. Горжусь, что среди моих учеников – наш сын Юрий, который ныне заведует одной из городских поликлиник.
Из увлечений? До недавнего времени «болел» охотой. Осенью вместе с сыном уезжали в Новый Тап. Там такие прекрасные, знакомые с детства места. Но сегодня охотится больше Юра, чем я. Еще одна страсть – путешествия. Как-то собрались маленькой компанией, тесть помог с катером – и сплавились на север, по Туре, затем по Тоболу, Иртышу и Оби. Поднялись до Березово. Осмотрели могилу Александра Меншикова, вернее, то, что от нее осталось. Рыбачили, охотились, хотели шишку побить, да вот времени почти не оставалось…
О СТУДЕНЧЕСТВЕ, НАУЧНОЙ КАРЬЕРЕ И УЧИТЕЛЯХ
– Кем быть? Вопрос этот передо мной после окончания школы не стоял. Разумеется, врачом, как отец и как старший брат Анатолий, который работал вместе с ним в Заводоуковской больнице. Было большое желание поступать в отцовский институт, но мама сказала: «Зачем ехать в Омск, когда можно учиться в Тюмени?» А я до того ни разу не был в этом городе. На знакомство с ним времени не было.
Школу, кстати, я окончил с двумя или тремя тройками, но вступительные экзамены успешно выдержал и был зачислен в ТГМИ. Поворотный момент в моей биографии – поступив в институт, поставил для себя цель: окончить вуз по высшему разряду. Чтобы родным не было стыдно за меня. Поэтому серьезно взялся за учебу, которая занимала львиную долю времени.
Жил в общежитии. Как и многие иногородние ребята, подрабатывал: дежурил по ночам на вахте в 3-м корпусе института. Собрал команду, дежурили ночь через три. Позже работал санитаром в больнице. Стипендия плюс подработка, плюс что-то из дома получал – выходило 100 рублей с небольшим. Для того времени это были неплохие деньги.
Первую самостоятельную операцию – удаление аппендикса – провел, будучи четверокурсником, в Заводоуковске. Ассистировал мне Анатолий, старший брат. При этом я не испытывал никаких комплексов, да и до сих пор, стоя у операционного стола, дрожь в коленках особо не ощущаю. Хотя, бывает…
Своим первым наставником считаю доцента кафедры факультетской хирургии ТГМИ А.Н. Дубягу. Он когда-то работал фельдшером в Ярково, кстати, вместе с отцом. Затем поступил в институт, далее кафедра… Здесь мы и встретились. Анатолий Николаевич и посоветовал мне заняться научной деятельностью. На 6-м курсе в пермском межвузовском сборнике появилась моя первая публикация, и я даже ездил туда, чтобы сделать небольшой доклад…
После ординатуры попал ассистентом на кафедру факультетской хирургии. Эта работа предполагала три направления деятельности: лечебное, образовательное и научное. Для себя я решил стать, прежде всего, хорошим хирургом-практиком. То обстоятельство, что базовым учреждением кафедры являлась областная больница, давало немалые возможности для развития практических навыков.
В 1986 году под руководством замечательного ученого и человека Рашида Валиевича Зиганьшина защитил кандидатскую диссертацию. А девять лет спустя – и докторскую, опять же при его активном участии. В 1996 году, когда Зиганьшин ушел на заслуженный отдых, стал заведующим кафедрой, возглавляю ее до сих пор. Это что касается научной карьеры.
Рашид Валиевич – мой второй учитель. В мае нынешнего года в медакадемии отпраздновали его 80-летие, но и я не устаю поражаться тому, что, несмотря на столь почтенный возраст, Зиганьшин не утратил интереса к своей профессии. Мы до сих пор встречаемся (чаще это происходит у него дома) обсуждаем последние достижения медицины…
О ПРОФЕССИИ И НЕ ТОЛЬКО
- Жалею ли о том, что выбрал для себя такую беспокойную стезю? Однозначно нет. У меня чрезвычайно интересная работа. Заведую кафедрой, одновременно являюсь заместителем главврача областной больницы по лечебной работе. Занимаюсь наукой, провожу операции. Год назад был назначен главным хирургом Тюменской области. Бывает, времени не хватает катастрофически. Но когда в итоге что-то получается, испытываю громадное удовлетворение от выполненного.
Если рассуждать о карьере… Я однозначно за карьеру, но – не за карьеризм. Человек должен расти профессионально, стремиться к этому. А карьеризм, как известно, это достижение личной цели в ущерб делу. Очень точное определение, по-другому и не скажешь. Считаю, человек должен быть готов к карьерному росту, иными словами, к тому, что фортуна к нему повернется лицом, о чем не устаю повторять своим студентам. Призываю их совершенствоваться и, что немаловажно, работать над собой.
В нашем кругу есть такое понятие – «пробирочный ученый». То есть, когда человек, достигнув научных успехов, начинает сторониться клинической работы. А другой, напротив, не теряет связь с практической медициной. Вот к последним себя и причисляю. Не менее успешно занимаюсь и преподавательской деятельностью.
Моя профессиональная среда условно делится на две категории. С одной стороны, практические врачи, занимающиеся непосредственно лечебной работой. С другой – преподаватели медицинской академии. И в том и в другом случае это люди с достаточно высокой самооценкой. Отчасти потому, что мы не просто постоянно учимся, совершенствуемся, а – с интенсивной нагрузкой.
Неукоснительное правило для тех, кто выбрал своей стезей медицину, – «для нас не существует пропущенных тем». Кто угодно может прогулять лекцию или семинар, только не будущий врач. Ведь именно на лечащем враче лежит ответственность за жизнь и здоровье пациента, кстати, закрепленная законодательно. Вдобавок в нашей профессии бывают такие ситуации, когда решение нужно принимать без промедления. И очень важно, что это решение – единственно правильное.
В психиатрии есть понятие: «салонный дурак». Это такой тип человека, который поражает вас своими знаниями, например, может в уме рассчитать четвертую космическую скорость или еще что-то в этом роде. А в экстремальной ситуации вдруг теряется, начинает метаться от одного к другому. «Салонному дураку» в медицине не место, однозначно. Хотя, опять же не могу пожаловаться на то, что мои коллеги обойдены интеллектом.
Отдельный разговор – о медицинских сестрах. Это самоотверженные люди, которые зачастую забывают о своей личной жизни, особенно когда осваивают эту нелегкую профессию. Нелегкая эта работа, она иногда бывает грязной, и даже скверно пахнущей в некоторых отделениях. Потом, когда приходит время, они оглядываются, а им уже 26-27 лет, семьи нет, денег нет, вот так и живут. Поэтому мы, врачи, относимся к медицинским сестрам с очень большим уважением…
О ЗАРПЛАТАХ И ПЛАТНОЙ МЕДИЦИНЕ
Любой труд должен адекватно оплачиваться, – это аксиома. Я – за достаточный образ жизни, за достаточное материальное обеспечение тех, кто трудится в медицине. Приведу пример. Во времена Петра Аркадьевича Столыпина, а это начало прошлого века, земский врач получал ежемесячно 120 рублей. Он имел возможность раз в год свозить свою семью в Карлсбад, ныне Карловы Вары. Мало того, земство обеспечивало его жильем, оплачивало прислугу. И это земский врач, а что же говорить о тамошней профессуре, зарплата которой была на порядок выше!
Ныне ситуация другая, прямо противоположная. Мы иногда собираемся с коллегами, особенно после тяжелого дежурства, и финансовую тему нет-нет да и затрагиваем. Особенно кипятится молодежь: «Вот кто-то прыгает на телеэкране и зарабатывает миллионы. Обидно!» Обидно, да. Хотя… Есть немало известных людей, которые ведут в материальном плане достаточно скромный образ жизни. Математик Перельман, например, который отказался от причитающего ему миллиона долларов.
Но ведь и в нашей среде существует немало средних по своему уровню врачей, живущих вполне состоятельно. Как это у них получается – не знаю, за руку никого не ловил. И, к сожалению, нет дыма без огня. Сегодня многие СМИ муссируют тему о так называемой «договоренности» врача и фармацевта, когда больной во время приема у врача получает на руки адресный рецепт, то есть, именно в этой аптеке, а не в другой, он может приобрести то или иное лекарство. Не говоря о буме с «пищевыми добавками», которые кроме вреда ничего человеку не принесут, но в то же время спрос на них не утихает.
Как-то мы с группой московских профессоров проводили здесь научную конференцию и по ее окончанию свозили гостей в Тобольск. Будучи в Кремле разговорился с молодым преподавателем местной духовной семинарии. Задал ему вопрос: «Как живут семинаристы? Как они ведут себя?» И получил такой ответ: «Мы, конечно, не в состоянии за всеми уследить, но ведь у каждого из них есть СОВЕСТЬ!» Вот она-то и есть главный критерий всех наших поступков! Так что если совесть у человека присутствует, он никогда не пойдет на обман и подлог. И не важно, кто ты при этом: учитель или врач, колхозник или большой начальник…
О платной медицине кто только сегодня не говорит. Одни считают, что она необходима, мнение других диаметрально противоположное. Отношу себя к первым. Потому что ни одно государство мира не имеет возможности полностью взять на себя все затраты на здравоохранение. Это одно. И второе: все, что бесплатное, как известно, ценится не так, как то, за что приходится платить из собственного кармана.
Поэтому, затраты за оказание медицинской помощи должно нести в том числе и работающее население, которое может и должно зарабатывать деньги. И за счет этих средств вполне реально покрыть расходы на лечение детей, пенсионеров, инвалидов, которые сделать это просто не в состоянии.
Могу и по-другому сказать: россияне пропивают больше. Захотят, свадьбу отгрохают под 100 тысяч. А вот внести через кассу какой-то взнос для того, чтобы обеспечить – себя же! – лекарственным препаратом, который не входит в программу государственных гарантий, тут начинаются такие обиды! Эту психологию надо ломать, искоренять…
О НАЦПРОЕКТЕ «ЗДОРОВЬЕ» И СЛАГАЕМЫХ УСПЕХА
– Не знаю у кого как, а у меня отношение к национальному проекту «Здоровье» позитивное. Повсеместно внедряются прогрессивные технологии, в медицинских учреждениях появилось оборудование, применяемое в онкогематологии, гемодиализе и кардиохирургии, о котором до недавнего времени приходилось только мечтать.
Беспокоит другое. Ни российский фармбизнес, ни отечественное производство эффективного диагностического и лечебного оборудования за последнее десятилетие с места не сдвинулись. Мы уповаем на «запад», и в то же время ученые-разработчики Новосибирска и Томска сидят без работы в отсутствие заказов. Не думаю, что они хуже своих западных коллег. Остается надежда, что ситуация здесь изменится к лучшему. При поддержке государства, разумеется.
Как бы ни складывалась ситуация в медицинской отрасли, свою работу мы просто любим! Иногда в шутку даже спорим: кто существеннее, кто главнее – хирургия или терапия? Это носит характер доброжелательной иронии. А в целом, когда возникает серьезный вопрос, мы стоим друг за друга. Это нормально, думаю, что именно в укреплении такой корпоративности в определенном смысле заложен залог успеха в развитии медицины. Тюменской медицины!
Тюменский край – уникальный. Когда случается какой-нибудь праздник, всегда поднимаю тост за нашу землю. Как говорит мой очень хороший друг, достаточно успешный бизнесмен и человек: «Сибирь – это вторая Америка, здесь есть место для всех. Только работай!»
 
|
