|
|
ФОРМУЛА ЕГО ЖИЗНИ, помогающая преодолевать собственные заблуждения, сомнения и ошибки, проста, как правда: «Русский человек – это не тот, которому чего-то не хватает, а тот, которому чего-то не хватает – ну и хрен с ним!.. Главное, не надо никому завидовать, и тогда все будет хорошо!»
Он – книгочей, эрудит, знает наизусть «12 стульев» Ильфа и Петрова. В мире для него есть единственная женщина – жена Генриетта. При внешней начальственной солидности Виктор Горбачев – ранимый, впечатлительный и, как сам он говорит о себе, «разгильдяй и легковер».
Любимое время года Виктора Горбачева – осень. И хотя он согласен с философом, утверждающим, что каждую осень человек вместе с природой переживает собственное умирание, все-таки именно пора холодных туманов, листопада, затяжных дождей способна необъяснимым образом зарядить его на творчество, взбодрить, утешить, вселить новые надежды. Лето он активно не жалует, хоть и родился в теплых краях. Скорее всего, потому не любит лето, что большой и толстый. Хотя и в юности, когда был легким, спортивным, чемпионом области по метанию ядра, лучшим баскетболистом вуза, все равно именно летом на него нападала хандра и лень. А, может, весь секрет в том, что Витя появился на свет 18 октября?..
Его любимое время суток – ночь. Думается, это слово он всегда пишет с большой буквы. Витина мама, Регина Антоновна, чья любовь к единственному сыну, без всякого преувеличения, достойна поэмы, до последнего вздоха страдала, видя до утра пробивающуюся полоску света из кабинета Виктора. «Даже кит ночью спит! А он нас с Гитой не слушает – ночами работает, курит. Ну почему себя не бережет?..»
Прошли годы, и теперь уже Генриетта, умный и терпеливый режиссер Витиной жизни, тактично, ненавязчиво, но методично просит мужа «подкорректировать» режим его жизни. Но, увы, ночь – его постоянство. В укромье своего крохотного рабочего кабинета, уютного усилиями жены, ему так хорошо думается и пишется.
Свое довоенное, короткое как сон детство Виктор помнит «кадрами на киноэкране»: большой отец ведет его по улице, они заходят в магазин, и мальчику в руки «загружается» машинка, совсем как настоящая. Точь-в-точь как папина на работе. Редко, но случается, он рядом с отцом в его кабине, от дома до гаража ехать недалеко, но трехлетнему малышу этот путь кажется бесконечным. Он гордится, что у его папы такая важная, замечательная профессия – шофер. А мама Регина стряпает самые вкусные на свете пироги. У них вечером звучит патефон, веселые голоса гостей, вкусно пахнет маминым ужином.
ЕМУ НЕ БЫЛО ПЯТИ, когда отца призвали в армию. На фронт ушел в первые дни войны. В похоронке несколько слов: пропал без вести под Смоленском. Витя не помнит маминых слез, причитаний. Регина Антоновна, всего год проучившаяся в школе, была человеком, наделенным родителями и самим Богом редчайшими качествами: внутренней интеллигентностью, терпением, самоконтролем и великим трудолюбием. За что ни бралась, все в руках ее становилось исключительным. Не зря в правительственном санатории под Нальчиком, где она была поваром, высшие московские гости всегда уважительно приветствовали эту внешне очень скромную, тихую женщину. И только ей всегда заказывали «Венский пирог», булочки, пироги.
Немка с Поволжья, она вынуждена была покинуть дом – враг рвался на Кавказ, оставаться с маленьким сыном в Нальчике было опасно. Судьба забросила их в Казахстан. Как добирались – не рассказать. Оказались в чистом поле. Мертвая степь и застывшая от страха толпа… Сегодня Виктор Семенович всем своим нутром не принимает больших многокомнатных квартир. Там ему неуютно и грустно. Наверное, потому что с детства скитались с мамой по чужим углам, поживут в одной семье – и в другую, там Регина Антоновна готовит, смотрит за детьми, стирает. Ей большего не нужно: любимый сынок в школе, «приносит» одни «пятерки». Если случается «тройка», никогда не повысит голоса, не упрекнет, только забьется в укромье и тихонько плачет. Витька услышит, выскочит во двор, чтобы мама и его слез не увидела. Стал постарше и дал себе клятву: буду учиться на «пять», чтобы больше мама никогда не плакала.
Память у него была отличная, но точные дисциплины ненавидел. Математику, особенно геометрию. В аттестате единственная «четверка» по геометрии, потому и медаль у него серебряная.
В те годы Кустанай был городом ссыльных, и среди преподавателей их школы работали даже кандидаты наук из Москвы, Ленинграда, давали много знаний вне программы, особенно в плане общей культуры. В их мужской школе имени Кирова в 1952 году был сформирован экспериментальный 8 «А» из лучших учеников всех школ города. Ребята подобрались исключительно трудолюбивые, одаренные, поэтому к моменту выпуска десять человек «шли на медаль». Из них шесть – на золотую. Даже специальная комиссия из Алма-Аты приехала проверять качество знаний.
Многие друзья-однокашники Виктора добились в жизни больших успехов. Один стал директором крупного судостроительного завода в Рыбинске, другой – председателем Ярославской областной Думы. Есть и конструктор атомных подводных лодок, проректор Ленинградского госуниверситета…
У ВИКТОРА было два выбора: либо в физкультурный – в его багаже спортивных достижений хоть отбавляй, или на филфак в университет. Хотя больше всего мечтал о журналистике. Но какая журналистика! Мама – немка, вместо паспорта – справка. Регина Антоновна хотела, чтобы ее Витечка выучился на агронома. Во всем уступчивый, на этот раз сын оказался решительнее мамы – поехал на Урал, в университет. Практики проходил на отлично, работа учителя нравилась, его ждали в родной школе в Кустанае, а судьба (счастливая на сей раз) распорядилась иначе: встретил единственную на всю свою долгую жизнь Любовь – Гиту Тимлер, которая училась курсом позже. Но жила не в Кустанае, а в Тюмени, где при встрече будущая теща Елена Анатольевна решительно заявила: если хочешь быть мужем Гиты – живите в Тюмени. И нигде больше. Так Виктор стал тюменцем.
Сегодня Виктор Семенович Горбачев абсолютно уверен в том, что нигде, кроме именно Тюмени, ему не удалось бы в такой степени реализовать себя. Ни в Новосибирске, куда его позже приглашали, ни в Москве, куда мог бы переехать, работая специальным корреспондентом программы «Время».
А вот вчерашнего студента Тюмень, мало чем в ту пору отличавшаяся от провинциального Кустаная, поначалу не очень-то и приветила. Места в школе не оказалось. Пришлось, срочно закончив в Ленинграде курсы педагога-логопеда, взяться за это неизвестное ему дело. Ничего, освоился. Случается, и сегодня вдруг остановит его пожилая незнакомая женщина, радостно поприветствует, скажет, что сына когда-то вы учили правильно говорить. Коротенькая строка в трудовом списке, а все равно памятная.
…И Тюмень становится родной и прекрасной. Иначе и быть не может. Рядом жена. Ее глаза-озера ярче солнца! Жизнь прекрасна и удивительна. И мама приехала. Ну и что из того, что в квартире народу «как сельдей в бочке». Все были бы здоровы и счастливы, остальное – сущая дребедень…
ПРИХОД ЕГО на тюменское телевидение явно с романтическим оттенком. Жена успешно выдержала дикторский конкурс, легко вписалась в молодой коллектив, ведет разножанровые программы: сегодня берет интервью у выдающегося музыканта, завтра беседует с московским поэтом. Муж, помня, сколько поклонников было у Гиты в университете, каждый вечер приходит после окончания эфира её встречать. Естественно, присмотрелся, подружился с операторами, своими сверстниками и даже моложе (в те годы на ТВ чаще всего приходили ребята после школы, осваивая профессию). Узнав, что еще в университете Горбачев сотрудничал в молодежной газете, тогдашний председатель Тюменского радио и телевидения предложил ему подготовить спортивные программы. А еще ему очень хотелось вести передачи, связанные с литературой и кино. И здесь все, как и в спорте, пошло успешно. Так он был принят в штат на должность редактора молодежных программ.
Жизнь в редакции кипела. Сюда, как бабочки на свет, слетались молодые литераторы, художники, мастера спорта, сообща сочиняли сценарии, придумывали новые циклы – фонтан идей. И тут приглашает Виктора к себе в кабинет небольшого росточка, но недюжинного нрава Василий Никитич Снегирёв, временно переброшенный из «Тюменской правды» на ТВ для укрепления кадрового состава и создания главной редакции по подготовке общественно-политических программ. И так ехидненько: «Слышал, Виктор Семенович, что вы собрались в художественное вещание? И это с вашим-то здоровьем, с такими плечами, с такой шеей? Вам не худсамодеятельностью заниматься, а из командировок по северам не вылазить! Там такие события разворачиваются… Кстати, я в «Тюменку» возвращаюсь и хочу свой пост передать именно вам».
И началась жизнь доселе незнакомая, непростая, зато такая яркая, такая разнообразная. Командировка за командировкой, домой – как в гости. Первую командировку помнит и сегодня в деталях. Приехал с кинооператором Вовой Крицким в Нефтеюганск, в ту пору небольшой деревянный поселок, первым делом – к начальнику. Перед ним в очереди три бородатых мужика в рабочих робах. Как позже выяснилось, пожаловали они с предложением ускорить и удешевить демонтаж старой вышки, что стояла рядом с конторой нефтяников. И сделать это втроем, а не силами бригады, и не за пять тысяч рублей, а всего за пятьсот, и не за неделю, а за ночь.
Об этом эпизоде Виктор вспоминает с юношеским огоньком в глазах. Такие нестандартные подходы, вопреки действующим на Большой земле стандартам», инструкциям, помогали при решении больших северных проблем. Под силу они были людям азартным, рисковым, бескорыстным и героическим. Без них не было бы Западно-Сибирского нефтяного комплекса, помогающего России оставаться на плаву и сегодня.
К главному начальнику в тот день телебригаде попасть не удалось. Посоветовали прогуляться, ознакомиться с достопримечательностями. На фасаде столовой прочитали лозунг: «Вся власть Советам!» В самой столовой у «раздатки» объявление: «Просьба пальцами и яйцами в солонку не макать!». Задорнов обзавидуется. Переночевали в какой-то до отказа набитой общаге, на рассвете тюменцев разбудил вернувшийся с вахты буровик. Вскоре были на месте. Безлюдье на сто верст, посреди – «кусочек жизни», где все кипит, скрипит, тяжело дышит. Все ново, остро, вдохновляет…
В другую командировку, в ямальский поселок Нумги, с кино-оператором Славой Терёшиным летели тоже с приключениями. Там базировалась знаменитая экспедиция, руководил которой известный геолог Ревзин Зайнеевич Батретдинов. А оттуда предстояло лететь в Салехард самолетом АН-2. Путь немалый, часа три-четыре, мороз под сорок. Поднялись – холод страшный. Дверь почему-то плотно не закрывалась. С ними летел начальник снабжения с женой. Женщину втиснули в какой-то более-менее терпимый уголок. Остальные сидят притихшие, помирают от стужи. Тут снабженец достает бутылку спирта. Хлебнул прямо из горла, за ним – Слава. Виктор впервые попробовал спиртное на выпускном в школе. В университете, можно сказать, прошел испытание достойно, но вот спирта душа не принимала. В конце-концов пришлось, закусил, точнее – лизнул яблоко, больше похожее на круглую сосульку. Зато согрелись и живыми добрались до места. На-гора выдали добротный киноочерк.
Подобных происшествий было много. Работали без устали. Однажды на Самотлоре с кинооператором Виктором Николаевым за сутки сняли шесть сюжетов для Центрального телевидения. В Кургане, к слову, за год делали восемь!..
Телевидение – самая счастливая пора в трудовой биографии Горбачева. Особенно годы его работы собкором программы «Время». Его съемочная группа – кинооператоры Терешин, Николаев, Чучин – как один организм, жилами и нервами подключались, когда необходимо. Мерзли в палатках, ели из одной миски. О своих соратниках Горбачев написал потом прекрасный очерк в одной документальной книге.
ГОДЫ РАБОТЫ собственным корреспондентом программы «Время» стали и для него, и для кинооператоров труднейшим экзаменом на высокое профессиональное мастерство. В ту пору проблем было с избытком: как вылететь на место события при забитых под завязку аэропортах, где переночевать, как отснять репортаж при температуре минус 40, когда камера застывает при минус 20. А как в тот же день отправить отснятый материал, скажем, из Надыма или Нового Уренгоя, чтобы вечером того же дня, в крайнем случае – на другой день он прошел во «Времени».
Тюменский корпункт долго оставался в десятке лучших на ЦТ. Фильмы «Малая земля» – о буровиках, «Эхо земли» – о сейсморазведчиках вошли в «Золотой фонд» телевидения. Их и сейчас время от времени ставят в программу. Герои на экране не позируют, не чувствуют себя первооткрывателями, говорят простым человеческим языком и о трудностях, и о своей семье, о детях. Чтобы добиться такой правды, надо суметь войти в доверие рабочего коллектива, расположить народ, настроить на задушевный разговор. Как это удавалось Виктору Горбачеву – он и сам не знает: «Сядем, познакомимся, покурим и пошло-поехало. Только запоминай, записывай, снимай…»
Также легко он находил общий язык с такими известными на весь Советский Союз личностями, как Эрвье, Муравленко, Подшибякин, Кузоваткин. О ныне здравствующих Шаповалове, Богомякове писал очерки в журналах, снимал сюжеты: «И горжусь, дорожу этим…»
С собкоровской должностью Виктор расставался тяжело. Владимир Порфирьевич Костоусов уезжал на учебу в академию и на свою должность председателя областного телерадиокомитета рекомендовал его. Дошло до скандала. Горбачев настойчиво доказывал, что ничего не понимает ни в хозяйстве, ни в делах администратора. В конце-концов сдался. Два года «тянул» эту непосильную ношу, хотя, по единодушному мнению коллектива телевидения, руководителем он был настоящим – умным, умеющим точно найти стратегические направления, знающим, кто на что способен, а самое главное, не разрушившим, а укрепившим творческую созидательную обстановку в коллективе.
Многие мысли, раздумья, рассуждения Виктора Горбачева как будто просятся в учебники по журналистике. Хотя бы эта: «Журналистика – профессия. Но сложная профессия. Шибко больших правдолюбов из нее, как правило, изгоняют или даже физически устраняют. Слишком покладистых перестают уважать как потребители их продукции, так и те, кто является владельцами СМИ и платит им за работу. Так было и, видимо, будет во все времена и во всех странах, включая самые демократические. Здесь важно установить для себя грани порядочности и допустимого компромисса, которые нельзя перешагивать, не теряя при этом уважения к самому себе.»
Острой болью в сердце еще раз ощутил Виктор всю хрупкость нашей жизни в день прощания с трагически погибшими коллегами Натальей Астафьевой и Сергеем Исаковым. Вспомнил, как однажды к нему в кабинет примчалась в слезах Наташа: «Не могу, Виктор Семенович, что делать, посоветуйте: шлем, шлем сюжеты в Москву, а на экране ничего».
У него самого когда-то все было точно так же: первое время снимали со Славой Терешиным не для эфира, а в корзину. Причем из Москвы никаких объяснений, никаких звонков. А затем как прорвало: каждый день и через день – Тюмень в программе «Время». Вскоре Тюменский корпункт стал одним из лучших по России, первым – в Уральском регионе.
– Терпение и выдержка. И не оглядываться назад...
Наташа ушла из его кабинета окрыленной. Дня через три после этой встречи Виктор увидел добротный, крепко снятый, ярко поданный сюжет Астафьевой и Исакова на центральном канале. И все закрутилось у тогда еще совсем молодых, стремящихся к успеху, талантливых ребят...
«Как жалко, что мало живем»...
По складу характера и состоянию души Виктор Горбачев совсем не чиновник, хотя долгие годы он довольно успешно поднимался по управленческой лестнице, что считает «стечением обстоятельств, силой судьбы», но никак не своим жизненным предназначением.
ВСЕМ СВОИМ СУЩЕСТВОМ он не принимает сплетен и пересудов. Когда в его присутствии начинались разбирательства, связанные с гонорарами, выяснениями, кто лучше, а кто вообще случайный в журналистике, его лицо краснело, голова пряталась в плечи – как будто это он сам сейчас клеймит своего коллегу. Зато когда Виктор Семенович бывал доволен текстом или же подготовленной в эфир программой, он преображался – сиял. Походка, обычно тяжелая, обретала летучесть. Представьте парящего Горбачева. Не можете? Ну, значит, у вас слабое воображение.
Когда-то, еще в прошлом веке, на телевидении была интересная программа, состоящая из документально-хроникальных фактов и художественных, постановочных фрагментов. Готовили ее большим творческим коллективом с приглашением актеров драмтеатра. Виктор Семенович отсматривал каждый выпуск программы с большим пристрастием – наверное, и потому, что сам любит, хорошо знает историю. И вот совсем неожиданно для себя он увидел собственную жену (диктора) совсем в новом качестве. На этот раз она не читала чужой текст, а исполнила – трогательно и очень убедительно – одну из женских ролей в небольшом спектакле. После просмотра Виктор куда-то исчез, а потом появился в дикторской с двумя гвоздиками в руках. Одну, смущаясь и краснея, преподнес собственной жене, а другую – автору программы Людмиле Рождественской.
С точки зрения сугубо аппаратной, Виктор Горбачев был не самым образцовым руководителем. Об этом ему однажды откровенно заявил его водитель Миша Тушин. Он так и сказал:
– Виктор Семенович, плохой вы начальник.
– Почему?
– А вы когда в последний раз были в нашем автоцехе?.. Вот-вот. А Костоусов каждое утро и вечер у нас появлялся. Раз увидел пустые бутылки от пива, застукал нас. Один успел на крышу автобуса забраться, так он и там его засек... А вы кого за пьянку уволили?..
Уволить кого-то из коллектива для Горбачева означало отколоть кусочек собственного сердца. Чувствительный к чужому горю, закаленный на должности оперативного репортера Центрального телевидения, побывавший в переплетах, в бесконечных командировках по Северу, он так и не сумел воспитать себя для ответственной чиновничьей службы.
ГОВОРЯТ, настоящий чиновник должен уметь неукоснительно исполнять инструкции. А вот настоящий журналист должен любить своих героев и иметь «воспитанное сердце». Последнее – о нем, о Горбачеве. Когда он рассказывает о легендарном нефтянике Муравленко или о первом директоре моторного завода Хуторянском, кажется, что все они – родные братья Виктора.
Когда В.С. Горбачева утверждали в ЦК на должность редактора областной партийной газеты «Тюменская правда», один из высоких московских начальников попросил принести в кабинет... два объемных мешка.
– Это жалобы в адрес прежнего редактора «Тюменской правды». Хотите почитать?
– Не хочу.
– Чтобы в ваш адрес не было подобных писем, запомните: никаких приятельских отношений с сотрудниками. И ни в коем случае не нарушать традицию: редактор пишет только «передовую» и отчет о пленумах, и никаких очерков.
Первый свой отчет с областного партийного пленума, написанный в муках, Горбачев, проявив законопослушание, принес на согласование Геннадию Павловичу Богомякову. Тот «пробежал» текст:
– Чего мне принес? Мой собственный доклад?
– Но я же его вдвое сократил...
– Слушай, я кто?
– Первый секретарь обкома партии.
– А ты?
– Редактор газеты.
– Запомни: у меня свои дела, а у тебя свои. Вот и занимайся своими делами.
– А если я что-то не так сделаю?
– Тогда мы тебя уволим. Еще вопросы есть?
– Есть. Срочно нужна квартира, хорошие специалисты живут в гостинице.
Богомяков снимает трубку, вначале мягко, потом с металлом в голосе:
– Список согласован? Так вычеркните (называет фамилию) и впишите журналистов... Горбачев только что назначен редактором – надо, чтобы его признали в новом коллективе...
Вот у кого надо учиться быть руководителем с большой буквы.
А в редакции «Тюменки» еще долго посмеивались над новым редактором, особенно на летучках, когда у него вдруг проскакивало: «Эта передача откровенно серая...»
Все было в начале пути его редакторства, но в конце концов народ понял, что шеф умеет главное – писать. И, ко всему прочему, наделен достойными человеческими качествами. Когда на одном из редакционных вечеров провожали на пенсию опытную машинистку, Виктор Семенович с чувством процитировал Хэмингуэя: «Старым становится тот, кто сдается на милость лет», – и попросил юбиляршу не покидать коллектив ну лет еще хотя бы десять. Ему долго аплодировали, а именинница до слез растрогалась – ее не вышвыривают из жизни, она еще нужный человек...
СВОЙ ЮБИЛЕЙ Виктор Горбачев ждал с замиранием и страхом. Уходила из жизни мама. Без слез и жалоб обещала своей невестке, что не умрет в день рождения сына, для которого жила, долго-долго трудилась, которого всячески оберегала, пряча от него собственные страдания и боль. И которым гордилась, веря, что все его успехи, победы – и для нее тоже.
На учебу в большой город мама отправляла сына с полупустым чемоданом, вот только карманы к трусам пришила, чтобы, не дай бог, не украли те небольшие деньги, что скопила от своего заработка больничной санитарки. Никаких восторгов в свой адрес Виктор никогда от нее не слышал, хотя каждую секунду ощущал ее любовь.
Регина Антоновна исполнила обещание: тихо и смиренно покинула она этот мир на следующий день после юбилея сына. И вот тогда-то, как лавина с гор, обрушились на Горбачева и другие беды, неприятности. Что спасало? Его святое ремесло – работа. Работа днем и долгими ночными часами. А если становилось совсем невмоготу, он перечитывал письма, рассматривал старые снимки, вглядывался в лица рано покинувших землю друзей: Юра Чучин, Слава Терешин, Боря Шпильковский, Володя Крицкий... Сколько до обидного мало поживших хороших мужиков – талантливых, работоспособных, добрых – перемолола в прах тяжелая работа, жизненные неудачи... И как успокаивающее и бодрящее лекарство – пухлые стопы стенгазет, выпущенных коллегами к юбилею. И стихи, и рассказы, и благодарственные послания, и подкалывания, совершенно не обидные, дружеские: «Как юбилей без водки и вина, Как без красотки яркая обнова, Как без любви волшебница-весна, Не мыслится «ТП» без Горбачева».
Жизнь распорядилась по-другому. Когда Виктор Семенович создавал новое областное издание – газету «Тюменская правда сегодня», — журналистская братия дружно определила ей срок жизни бабочки на свету. Горбачев был убежден в долголетии своего детища. Нынче у газеты (пусть и с новым названием) с каждым годом все больше подписчиков, она набирает авторитет. Так что первый шеф не промахнулся, создавая новое издание.
Моя мама, до глубокой пенсии проработавшая в редакции провинциального шахтерского городка, в 77 лет оторванная от своих родных мест и в одночасье ставшая тюменкой, спасалась от одиночества и старости чтением. У мамы был свой круг авторов и тем. С особым пристрастием читала она газетные обзоры Горбачева, аккуратно выстригала страницу и складывала в папку. Зачем? Кому это надо? На эти вопросы у нее был четкий ответ: «Думаю, очень пригодятся Васе (правнуку), это ведь такая ценность, как дневник человека, неделя за неделей, снимок жизни».
Больше десяти лет занимался В.С.Горбачев в новой областной газете пресс-обзорами. Работа эта «рутинная», отнимала массу времени и просто физических сил: осилить штук 10-15 газет, да не по диагонали, а вдумчиво, уловить главное, расставить акценты, найти ход, нужную интонацию, чтобы не оттолкнуть от себя читателя.
СКАЗАТЬ ЧЕСТНО, в жизни Горбачеву ничего легко не доставалось: и в спорте, и в учебе, и в журналистике, особенно когда работал в программе «Время», приходилось постоянно себя подстегивать, от многого отказываться исключительно во имя работы. В отличие от внука, лихо печатающего многостраничные тексты на компьютере, Горбачев пишет ручкой. Только тогда он чувствует слово – живое и податливое. Сядет за компьютер – клонит в сон, хочется включить телевизор, а это можно позволить себе при сегодняшнем режиме крайне редко. «Нет, нет, никаких телевизоров, лучше открою «Литературку», вот кто тебя разбудит для полноценной, духовной жизни. За дело!»
Когда В.С. Горбачеву предложили написать книгу о тюменских моторостроителях, он начал себя жалеть – и без книги забот полно, а тут огромный завод, история, тысячи рабочих биографий, традиции, династии, яркие фигуры директоров, чего только личность Владимира Яковлевича Хуторянского стоит – это же целая отдельная книга. А перестройка, наделавшая столько бед, когда завод «пошел на дно»? Как все собрать, как сорок лет жизни мощного предприятия вместить в книгу?
Он долго не давал ответа. Немного успокоился, когда Гита, оставаясь верной себе, рассудительно и спокойно все расставила по полочкам: «Многое знаешь о моторном, чего не знаешь – помогут, работоспособности не занимать, ну а я постараюсь создать тебе условия для спокойного плодотворного труда». И добавила: «Считай, что работа в газетах и на телевидении была только подготовкой к этому труду».
И снова ночные раздумья, сомнения. И все-таки он пришел в кабинет генерального директора Виктора Григорьевича Кульчихина, чтобы выйти оттуда штатным летописцем ОАО «Тюменские моторостроители».
Двухтомник под названием «Флагман» я прочитала за три дня, не пропустив ни одной фамилии (а их здесь больше тысячи), всматриваясь в лица на черных и цветных снимках, невольно подмечая, как по-разному говорят со страниц руководители, бригадиры, простые работяги.
Книга построена на размышлениях автора и живых голосах-интервью. Наверное, поэтому их так легко, интересно читать. Такое чувство, что интеллигентный, обстоятельный, вдумчивый человек пришел на завод и близко подружился, органично вписался в огромную, дружную, сплоченную заводскую семью. То место в книге, где названы имена уже ушедших из жизни моторостроителей (в первом томе были интервью некоторых из них, фотографии), вызывает щемящее чувство – как будто ты знал этих людей, а теперь проводил их в последний путь.
БЕЗ СОМНЕНИЯ, этот двухтомник для многотысячного коллектива тюменских моторостроителей стал бесценной реликвией. Директор завода подарил автору «Флагмана» экземпляр с надписью: «Уважаемому Виктору Семеновичу Горбачеву с благодарностью за Ваш труд и сохраненную память о заводе и его людях. В. Кульчихин»
Для себя Виктор Горбачев определяет этот труд как «серьезную веху в журналистской профессии». Слишком скромно. Случись в биографии любого творческого человека такая мощная работа, можно смело назвать это «обретением высоты».
Следующая за «Флагманом» книга «Обнимая небо» об истории тюменской авиации, от ее зарождения до наших дней – гимн профессии, о которой многие мальчишки грезят с детства: «Каждый мечтает, кем ему стать – ножками топать иль в небе летать». Романтическое по духу, повествование наполнено интересными историями, веселыми и трагическими эпизодами.
И далее – книга за книгой: «Сибирский Прометей» – летопись развития газодобывающей отрасли. «Помни имя свое» – об истории ордена Трудового Красного Знамени объединения «Сибкомплектмонтаж». «Судьба моя – Уренгой» – Уренгойская нефтегазоразведочная экспедиция. «Мы – текстильщики» – о нелегкой судьбе некогда мощного Тюменского камвольно-суконного комбината. «Дорогу осилит идущий» – о тюменских аккумуляторщиках… Книга-альбом «Держись, геолог!» посвящена отметившей 45-летний юбилей Правдинской нефтеразведочной экспедиции, основанной легендарным геологом, Героем Социалистического Труда Фарманом Салмановым. Как и все документальные исследования Горбачева и его коллег (автор неизменно подчеркивает, что все созданное – плод коллективной самоотверженной работы), это искреннее признание в любви людям, связавшим свою судьбу с Севером, с Тюменью. Для них родная земля – Судьба, Надежда, Работа. Книги полны любви и доброты. И не оставят равнодушными всех, кто хочет знать отечественную историю, жизнь созидательной сибирской провинции, во многом и сегодня определяющей мощь и благополучие России. А потому у таких книг во все времена будет свой читатель.
ЗАКОНЧИМ НАШ РАССКАЗ о человеке-легенде тюменской журналистики его монологом: «Мы в основе своей со школьной скамьи воспитывались так, что материальное благополучие никогда не могло считаться мерилом успеха. И отнюдь не потому, что «шло коммунистическое оболванивание народа», а во многом благодаря тому, что в школьной программе предусматривалось серьезное изучение культурного наследия страны и ее истории. Мы знали историю Родины… Сегодня, когда с пугающей быстротой мерилом всех ценностей становятся деньги, столь же быстро девальвируются такие понятия, как благородство, достоинство, порядочность. Достаток и бескорыстие совместимы по определению, человек должен жить в достатке, а вот очень большой достаток, супербогатые с их яхтами и дворцами – хлопот и суеты в жизни богатых много, да и ходить в сортир с охраной – занятие малоприятное…
Я мог бы предъявить достаточно большой список претензий к ушедшей вместе с советской властью общественно-политической эпохе. Но никогда этого не сделаю, хотя бы потому, что я, безотцовщина, из, мягко говоря, неимущей семьи без кола и двора, сумел реализоваться в жизни.
В хорошее будущее Тюменского региона верю безоговорочно. Богатств в недрах достаточно. Потомки того дерзкого, инициативного, легкого на подъем народа, пусть уже в третьем, четвертом поколениях сохраняют их «породные качества». Так что «жила бы страна родная», а все остальное приложится.
Лично о своем будущем сегодня по понятным причинам не думаю. Думаю о будущем внука. И продолжаю работать, нахожу в этом удовлетворение. Величайшие заслуги моего поколения тюменцев перед Родиной в полной мере не оценены до сих пор, и я считаю своим долгом восстановить этот пробел. Пока удается…».
       
|
