|
|
ДЕЛАЛ ПОПЫТКУ упасть влево, а метнувшись, падал вправо, – впоследствии писал в книге воспоминаний «Шел солдат к Победе» почетный гражданин городов Тюмени и Ржева, полный кавалер ордена Славы Хабибулла Якин. – И как только падал, сразу переворачивался на бок, на другую сторону. Поджимал под себя ноги и делал рывок вперед. И не прямо, а с поворотами – то влево, то вправо. Совершал, как акробат, самые разные движения».
Немецкий снайпер так и не смог поймать в оптику крутящегося перед ним, худощавого паренька с раскосыми глазами. Солдат добрался до знамени, обманув стрелка, сполз вниз со склона и ушел к своим.
Уходить от пули снайпера Хабибулла Якин научился там, на «поляне смерти» под Ржевом. Бои за Ржев сделали из восемнадцатилетнего юнца бывалого солдата, бойца, который один стоит целого подразделения необстрелянных новобранцев.
Поляна смерти... Вот как ее описывает Якин в своих воспоминаниях: «Просека была главной артерией полка, по которой поступало новое пополнение, – подвозили боеприпасы и продовольствие, поэтому противник держал ее под непрерывным огнем. Одна часть просеки хорошо просматривалась ими и находилась под прицелом невидимых, но всевидящих снайперов. И совсем не случайно ее назвали «поляной смерти».
Связисты-линейщики по боевым потерям среди них – все равно что солдаты-штрафники. Связь – нерв войны. Она нужна батальонам на передовой и командным пунктам постоянно. Днем и ночью. Артобстрелы, бомбежки рвут провода, и сразу в нескольких местах. Линейщик должен бежать под огнем налаживать связь, искать повреждение, моля Бога, чтобы это был не внутренний порыв кабеля, который трудно найти, устранить неисправность и, подключившись, проверить, работает ли связь. Линейщик – отличная мишень для снайперов и желанная добыча для разведгрупп противника, вышедших за «языком», потому что связист всегда знает больше, чем обычный солдат.
На «поляне смерти» Хабибулла Якин заменил убитого линейщика Пушкарева, с которым вместе учился в Тюменском военно-пехотном училище перед отправкой на фронт. И здесь на просеке он впервые попробовал обмануть снайпера, как учил боевой товарищ Павел Шеховцев, наловчившийся утирать нос стрелкам вермахта. Солдат поднимал каску на палочке, сразу после выстрела по каске делал рывок вперед, считая до семи, и падал. Пока снайпер перезаряжал винтовку, солдат был уже в воронке.
«Человек привыкает ко всему, – пишет в своих воспоминаниях Хабибулла Якин. – Привык и я к своему положению линейщика. Привыкает и организм. Если засвистела мина, всем нутром определяешь, близко она упадет или далеко. Если близко, падаешь в воронку с вонючей водой и разлагающимся трупом… Только устранишь, бывало, повреждение – опять артналет, опять нет связи. И опять бежишь на линию. И так дни и ночи подряд. В эти минуты моя одиночная ячейка на «поляне смерти» казалась чуть ли не раем, где я мог хоть немного посидеть спокойно, не боясь минометного налета, пулеметного огня и охоты фашистского снайпера».
Дни и ночи в напряжении. Ежесекундная опасность. Но не зря его при рождении назвали Хабибуллой, что в переводе означает «любимец Бога».
У МУСУЛЬМАН принято давать детям хорошие имена, как завещал пророк Мухаммад. Считается, что имя влияет на судьбу ее носителя. Отца солдата звали Хайрулла, что значит «благодеяние Бога». Фамилия «Якин» – искаженное от «Яхин». Яхья – пророк в исламе, соответствующий библейскому Иоанну Крестителю. И если правы древние, считавшие, что имя влияет на судьбу человека, то Хабибулла Хайруллович Якин не мог не стать тем солдатом 618-й стрелкового полка 215-й стрелковой дивизии, в адрес родителей которого в сибирскую деревню Муллаши пришло благодарственное письмо с фронта со словами: «Там, где Ваш сын, тов. Якин, связь всегда бесперебойна».
Отец солдата, Хайрулла Якин, прошедший Первую мировую вой-ну, полный Георгиевский кавалер, получив благодарственное письмо, читал его и плакал. Это были слезы радости и гордости за сына.
Предки Якина были служивыми не один век. Основу мусульманского казачества в 1808 году, в период создания Сибирского линейного казачьего войска, составили потомки служилых татар Тюмени, Тобольска и Ялуторовска. В свою очередь – служилые татары являлись потомками военной элиты Сибирского ханства, перешедшей на сторону московского «белого» царя.
Хабибулла Якин писал, что ликвидация казачества с отказом в довольствии состоялась в результате военной реформы после поражения в Крымской кампании. В 1868 году была расформирована последняя одиннадцатая татарская казачья сотня. Служивым «магометанам» дали освобождение от воинской службы сроком на семь лет, потом в русско-японскую войну они пошли уже просто солдатами в регулярную армию.
Хайрулла Якин воевал в империалистическую войну в составе 60-го сибирского полка. Семь лет жизни он отдал царской службе, вернулся с полным «Георгием». Правда, с наградами пришлось распрощаться. Уже после женитьбы на Зулейхе, дочери крестьянина Тимербая Байчурина, когда в Муллашах среди односельчан пошли досужие разговоры о том, что Хайрулла Якин, будучи мусульманином, хранит дома христианские кресты, в одну из поездок в Екатеринбург он поменял георгиевские награды на муку.
О царских наградах напомнили ему с приходом советской власти. Один односельчанин написал в ОГПУ донос на Хайруллу, указав, что Якин состоял в армии адмирала Колчака, имеет за это награды. На счастье, в начальнике отдела ГПУ в Тюмени Хайрулла Якин узнал своего командира по 60-му сибирскому полку. Он не стал мстить тому односельчанину, хотя бывший командир предлагал ему написать заявление о ложном доносе. На удивление и страх доносчика Хайрулла вернулся в родные Муллаши к супруге Зулейхе и детям Майкамал и Хабибулле.
ДЕРЕВНЯ МУЛЛАШИ, или Юрты Муллашевские, где 25 сентября 1923 года родился Хабибулла Якин, возникла согласно местным преданиям, около четырехсот лет назад. Однако произведенные здесь в 1979 году археологом Л.Коряковой раскопки показали, что поселение на месте Муллашей существовало еще тысячу лет назад. Согласно местным преданиям сначала сюда переселились два брата из соседней деревни Чикча. Они построили избушку средь сосен на берегу реки Дуван, охотились, ловили рыбу. Но один из братьев заскучал по людям и решил уйти. Другой брат, по имени Муллаш, стал отговаривать его, убеждая, что здесь очень богатое место – «мул аш» (т.е. много еды). Вскоре сюда переселились еще несколько семей из татарских юрт.
В царское время население Юрт Муллашевских составляли служилые и ясачные татары. В 30-е годы XX века в период коллективизации в Муллашах возник колхоз «Свой путь».
Из раннего детства Хабибулле Якину особенно запомнились покосы. В память запали поездки с отцом в Тюмень на сенной базар, располагавшийся у водонапорной башни в центре города. Тюмень в те годы была одноэтажной, жители окраин держали скотину. На сенном рынке мальчишка Хабибулла узнал, что взрослые, торгуясь, применяют хитрости: покупатели приходили в паре, и пока один торговался, другой ругал товар, говоря, что сено никудышное.
В Муллашах сохранился дом, где родился Хабибулла Якин. Ряд подгнивших бревен внукам Георгиевского кавалера пришлось заменить, перекатав строение, но оно сохранило прежнюю форму и большую часть старых, но прочных бревен. Сегодня потомки используют дедовский дом в Муллашах в качестве летней дачи.
ДВАДЦАТЬ ВТОРОГО ИЮНЯ 1941 ГОДА в Омске, центре области, в состав которой тогда входила территория современного юга Тюменской области, отмечали татарский праздник Сабантуй. Торжества проходили в парке культуры и отдыха имени Горького. Со сцен звучали татарские и русские песни, народ плясал, взяв в круг гармониста. Кипела торговля всякой всячиной. У казахских арб, где продавали кумыс, выстроилась очередь любителей напитка батыров. Покрутившись с товарищами в парке, без пяти минут выпускник годичных курсов учителей НПШ (неполной средней школы) Омска Хабибулла Якин отправился в библиотеку готовиться к экзаменам.
«В читальном зале библиотеки во время занятий ко мне подошел Лозанов Николай и сказал: «Якин, началась война», – вспоминал Хабибулла Хайруллович. – Трудно было сразу поверить в это сообщение. 22 июня вся наша группа написала заявления в военкомат, чтобы нас отправили на фронт. Нас всерьез не приняли, сказали: «Заканчивайте учебу. Если потребуется – вас призовут».
Сдал экзамены, выдали документы об окончании годичных курсов. Меня направили в Тюменский район».
До призыва в военкомат Хабибулла Якин успел поработать три месяца учителем в начальной школе деревни Аксарай. Этого населенного пункта уже не существует на карте Тюменского района. Современные жители соседних деревень – Кыштырла, Княжева – уже и не помнят, как она выглядела. Сохранилось только название местности – Аксарай (Белый дворец в переводе). Еще несколько лет назад на месте татарского аула находились выпаса молочно-товарной фермы соседней деревни сегодня, говорят, и этого нет. Ветеран писал в книге «Шел солдат к Победе», что Аксарай находился на острове в болоте. Было в деревне не более двадцати домов, которые находились на значительном расстоянии друг от друга. Жители не знали друг друга, поэтому плохо общались. Школа располагалась в небольшом домике в две комнаты. Три месяца Хабибулла Якин обучал местных малышей, всех вместе, с первого по четвертый класс, пока его не зачислили в курсанты Тюменского пехотного училища.
В последний декабрьский день 1941 года потомственный казак Хабибулла Якин стал солдатом Красной Армии. В тот день, прощаясь с ним во дворе пехотного училища, отец, подав руку, сказал слова, сопровождавшие сына всю войну: «Ну, сынок, прощай! Не опозорь фамилию!»
БЫСТРО ПРОЛЕТЕЛИ пять месяцев учебы. Остались позади трудности начального периода военной службы, когда утром при команде «Подъем!» хотелось мучительно спать, но надо было, переборов себя, вскакивать и бежать на зарядку в темный утренний зимний мороз. Строевая подготовка, отработка приемов штыкового боя, военная присяга на верность Родине, произнесенная с особенным волнением, митинг, посвященный отправке на фронт, все осталось позади. В дождливый майский день эшелон уходил с тюменского вокзала, покрытого копотью, на пылающий запад, навстречу неизвестности. Вот раздалось: «По ваго-о-нам!». По составу с головы на хвост пронесся грохот буферов, колеса тронулись, с каждым метром увеличивая скорость. Солдат Шура Чикишев, утирая кулаком слезы, неотрывно глядел на сестру – единственную из провожавших на перроне, которая, сдернув с головы платок, медленно и плача шла за вагоном.
«А дождь все моросил и моросил, словно само небо плакало вместе с ними, зная, что брат и сестра уже больше никогда не встретятся, – писал Хабибулла Якин. – Каждый до боли в глазах всматривался в длинные деревянные склады, в маленькие домики с подслеповатыми оконцами, даже в придорожные кусты, как будто навсегда хотел запечатлеть в своей памяти родные места, а потом в каком-то ее уголочке хранить этот кусок родной земли и никогда ее не растерять... Каждый понимал важность этого момента в его жизни. Но кому могла бы прийти в голову дикая мысль о том, что курсанты этого громадного эшелона почти полностью останутся под Ржевом? Сейчас даже страшно об этом подумать!».
За двадцать дней пути навстречу попадались составы с ранеными, идущие на восток. С восторгом новобранцы смотрели на бойцов, уже понюхавших пороху, задавали им наивные вопросы. Со вступлением эшелона в зону действия авиации противника пережили первую бомбардировку. Позже Хабибулла Якин потеряет счет бомбовым ударам немцев, но первая бомбежка, первая смерть навсегда и отчетливо сохраняться в памяти.
Курсанты Тюменского пехотного училища вместе с майским выпуском Камышловского пехотного училища Свердловской области, присоединившегося по пути, влились в состав формировавшейся 215-й стрелковой дивизии. В начале августа 1942 года, прошагав сотню километров, новое пополнение прибыло под Ржев.
В последние годы написано и снято немало о Ржевской битве, малоизвестной странице Великой Отечественной войны, замалчиваемой советскими историками. В лесах подо Ржевом полностью пала 29-я армия, сам город был превращен в лунный пейзаж.
После поражения под Москвой немцы мертвой хваткой зацепились за Ржев, создав «ржевский выступ» – мощную линию обороны армии «Центр». Гитлеру приписывают слова: «Сдать Ржев – это значит отдать половину Берлина». В воззвании немецкого командования к солдатам говорилось: «Мы должны удержать Ржев любой ценой, какие бы мы потери ни понесли. Ржев – это трамплин, с которого мы совершим прыжок на Москву». Кстати, свой единственный выезд к линии фронта за все время войны главнокомандующий Иосиф Сталин совершил именно в район Ржева.
РЖЕВ БЫЛ КЛЮЧОМ к Москве, сердцу страны. Связист Хабибулла Якин попал в самое пекло Ржевской бойни.
«…Передо мной в ночном лесу была сплошная лавина огня, – вспоминал он. – Лавина приближалась к нам. В темноте осенней ночи это была страшная картина: сплошной огонь от разрывов тысяч снарядов. Грохот разрывов сливался с треском падающих деревьев».
Над передовой весь день кружили самолеты-разведчики, вызывая огонь по квадрату при малейшем скоплении людей. Из них выбрасывались листовки армии Власова с обращением перейти на сторону немцев и сообща «освобождать Россию от большевиков».
По «поляне смерти» били артиллерия и минометы, она простреливалась снайперами. И в такой обстановке солдат Хабибулла Якин бегал с катушкой проводов от одного порыва линии к другому. Если повреждений было много, прокладывал новую линию.
Первое ранение и первая контузия. Вокруг гремит и грохочет, но в ушах какой-то поросячий визг. Неужели свихнулся? Пожилой солдат с отеческой заботой ведет его в медсанбат. Было очень больно, когда вытаскивали осколки мины из черепа. Страшная головная боль после санбата и тот же поросячий визг. Рядовому Якину приклеилась кличка «солдат с железной головой». Но молодость победила: раны зажили без госпитализации.
Пули вражеских снайперов забирали жизни одного товарища за другим. Связист Чайкин, решив обнаружить огневую точку снайпера, предложил Якину пробежать по брустверу, чтобы в него выстрелили, и тогда немец обнаружит себя. На это предложение сибиряк отшутился: «А крякать нужно? Ведь подсадные утки должны крякать». Через несколько дней снайпер убил Чайкина.
В мои школьные годы рассказы ветеранов о войне казались чем-то очень отдаленным, как кино. Сами фронтовики с орденскими планками на груди, которые были уже людьми в возрасте, относились к другому поколению. Была некая черта, разделявшая нас: это вы, а это мы. Поэтому сегодня многие внуки солдат сожалеют, что не записали в свое время рассказы дедов, их боевой путь. Немало и таких, кто даже не знает, где воевал дедушка, в каких странах побывал он по пути в Германию, какие города освобождал.
В начале «нулевых» годов конгресс татар Тюменской области проводил юбилейное мероприятие полного кавалера ордена Славы Хабибуллы Якина. Ведущие со сцены зачитывали текст о боевом пути ветерана. И помнится, тогда один из активистов молодежной организации сделал за столом для себя открытие: Хабибулла Хайруллович уже имел пять орденов, когда был еще моложе меня, – ничего себе…
В 1975 году на съемках в Останкино документального фильма «Шел солдат», отвечая на вопрос ведущего Константина Симонова, Хабибулла Якин честно признался: «Я слышал от некоторых людей, что они не боялись смерти. Я таким людям не верил. Потому что я очень хотел жить, очень хотел вернуться домой, увидеть маму, отца, сестру. Я не хотел умирать. Очень не хотел умирать. Но говорили: так надо, так надо. И я шел. Так надо было, потому что родина была в опасности. Может быть, сейчас это прозвучит как громкое слово, как громкие фразы, но это не фразы для меня. Для меня это жизнь».
ТЯНУТЬ ЛИНИЮ под носом у немцев было задачей вдвойне тяжелой, потому что можно было запросто оказаться в плену, заблудившись в незнакомой местности, либо попасть в руки разведгруппы противника. Хабибулла Якин сам ходил за «языком» и хорошо понимал, что может ждать его на том конце провода. Однажды при ранении, осмотревшись, обнаружил, что потерял ориентир и ползет прямо в руки немцев.
Тяжелый быт, болезни, голод (ели мясо убитых при обстреле лошадей), сны на снегу у костра (однажды загорелась шапка и ватные штаны) закалили сибиряка. Битва за Ржев сделала из Якина матерого воина. Он научился уходить от пуль снайпера, ушел однажды и от снаряда, когда преследовали отступавшую немецкую армию. При очередном повреждении связи как обычно Хабибулла Якин побежал на линию. «Около большой авиаворонки обогнал солдата и вдруг услышал, как немецкая пушка ударила прямой наводкой. И всем существом ощутил, что сейчас буквально рядом разорвется снаряд. Мгновенно нырнул в воронку, и тут же раздался взрыв. Вслед за мной скатилась верхняя часть туловища бежавшего за мной солдата. Он был еще жив, облизывал губы…», – вспоминал ветеран.
Немец не выдержал противостояния под Ржевом. Дал драпу, разрушив до основания древний город. Хабибулла Якин писал, что он за годы войны видел три полностью разрушенных города: Сталинград, Керчь и Ржев. «Мы, бывшие курсанты Тюменского военно-пехотного училища, под Ржевом впервые познали войну в самой ее страшной форме. Там мы первый раз испытали бомбежку, узнали, что такое артиллерийско-минометный огонь и автоматно-пулеметный обстрел. В боях под этим городом оставили целый эшелон своих товарищей. С лета 1942 года они лежат в братской могиле на холме под Ржевом. Вот почему ржевская земля, так обильно политая кровью, священна для нас».
Вплоть до середины 70-х годов пережитое под Ржевом мучило ветерана (в ту пору учителя школы села Чикча) ночными кошмарами. «Я долго и безрезультатно лечился. Врач посоветовал съездить в Ржев, походить по известным мне местам и даже выплакаться, если смогу», – писал впоследствии кавалер ордена Славы. Хабибулла Якин прошелся по местам сражений, побывал у Волги, где он едва не расстрелял от ярости пленного немецкого солдата. Побывал в траншеях, где терял друзей, на «поляне смерти». Здесь он на мгновение вновь почувствовал тот трупный запах, вспомнил снайпера, который охотился за ним на просеке.
После поездки в Ржев кошмары отступили.
ОРДЕН КРАСНЫЙ ЗВЕЗДЫ, полученный в июне 1943 года за Ржев, был для Хабибуллы Якина особенным. Первую свою высокую награду девятнадцатилетний солдат получал с необычным волнением. Было это за два месяца до ранения – месяцев госпитальной жизни… По пути на юг в госпиталь на станциях санитарный эшелон встречали женщины и дети, заходили в вагон и раздавали солдатам фрукты. «Это было не только выражением чувства жалости к искалеченным солдатам, но и убедительным подтверждением того, что народ знал и хорошо понимал, что «идет война народная, священная война», – вспоминал ветеран.
После выписки из госпиталя 16 декабря 1943 года сибиряк попал под Керчь в состав отдельной Приморской армии. Вновь после госпитальной жизни пришлось привыкать к свисту пуль, шипению мин и снарядов.
Под Керчью Хабибулла Якин получил второй орден Красной Звезды. Волнения на этот раз не было – дали орден, ну и ладно.
В Крыму несколько раз оказывался на волосок от гибели. Во время рукопашной немец схватил его одной рукой за горло, второй занес кинжал. Сибиряк отчаянно вцепился в руку с кинжалом. Вдруг фашист дернулся, обмяк. Хабибулла скинул его, сел и увидел своего спасителя – парня в черной фуфайке со штыком в руке. Парень посмотрел на него и пошел дальше. Хабибулла даже не успел спросить, кто он и откуда, не успел поблагодарить. Позже он часто вспоминал тот случай и своего спасителя и успокаивал себя тем, что не мог же он во время атаки побежать за тем солдатом и благодарить его.
Здесь, в Крыму, он чуть не стал «языком», чего так опасался под Ржевом, зная, как немецкие разведчики охотились за связистами. Опытный линейщик, Якин обозначал места поворота кабеля колышком либо камнем, чтобы легче было идти по проводу в темноте. И как-то, дойдя в поисках обрыва линии до колышка, он обнаружил, что провод пошел не вправо, как должно было быть, а резко влево, в кусты. Заподозрив неладное, Якин дал по кустам очередь из автомата. В ответ полетели пули. По линии Хабибулла быстро передал сообщение своим, практически вызвав огонь на себя. Рота обрушила шквал огня по кустам. За ними оказались немецкая разведгруппа и связанный линейщик, напарник Якина, с кляпом во рту, взятый фашистами в качестве «языка».
В Крыму Хабибулла Якин получил очередное ранение и контузию. Лечился в госпитале города Темрюк, после выписки попал в состав 315-го гвардейского горно-стрелкового полка 128-й Туркестанской горно-стрелковой дивизии.
С ИЮНЯ 1944 ГОДА до конца войны Хабибулла Якин воевал в составе Туркестанской горно-стрелковой дивизии. Прошел с ней Украину, Польшу, Чехословакию.
На вооружении Туркестанского полка, сформированного специально для ведения боевых действий в горах, были ишаки и мулы – незаменимый транспорт в горных условиях. Эти животные при обстреле каравана ложились, как и солдаты, после поднимались и продолжали движение. По воплям ишаков солдаты сверяли часы. Когда проходили чешские и словацкие деревни в Карпатах, народ высыпал на улицу поглазеть на «русских лошадей». Особенно трудно было пройти с ишаками по висячим веревочным мостам, где сложно было пройти даже солдату, а тут ишаки. Их толкали сзади, тянули спереди.
Воевали в горах, двигались вперед, преследуя немца, без сна и отдыха. «Люди приспособились спать прямо в строю, – вспоминал ветеран. – Идешь в колонне и дремлешь. Колонна остановится – упрешься лбом в спину идущего впереди и проснешься. Пожалуй, лучше всех приспособился спать в строю наш старшина. На поворотах его не будили, он продолжал идти прямо – просыпался в кювете. Поднявшись, начинал ругать нас, почему его не разбудили. А когда будили, тоже ругался: почему, мол, не дали поспать? Если шли за артиллеристами, он лбом ударялся о хобот орудия. Под общий хохот кричали старшине, что он лбом разбил пушку». Якин рассказывал, что старшина батальона срезал ордена с убитых солдат вермахта и вешал их к хвосту своей кобылы.
В Карпатах немцы были уже не те, что под Ржевом в сорок втором. Моральный дух их пал, вера в свою арийскую особость исчезала по мере отступления к Германии. Очистив один участок от противника, горные стрелки шли дальше. Опытный солдат, пулеметчик и связист в одном лице Хабибулла Якин видел ошибки своих командиров, старался предупредить беду, но не всегда офицеры прислушивались к советам молодого «старого» солдата, иногда и отправляли на три буквы. По этой причине погибла почти вся резервная рота. Хабибулла предупреждал командира, что надо рассредоточить роту, нельзя вести ее строем в горах, где может поджидать засада, но в ответ услышал лишь ругань. Лейтенант повел бойцов строем в колонну по четыре. За кустами солдат поджидали два немецких пулемета. Они в упор расстреляли солдат, подпустив поближе. Спаслись лишь немногие.
Война в горах, где все перемешалось (непонятно, где свои, где чужие), приносит самые разные сюрпризы. Однажды, перебежав вслед за немецким обозом дорогу, Хабибулла столкнулся с немцем, справлявшим в кустах естественные надобности. Только срезав его автоматной очередью, пожалел, что не взял живым, в качестве «языка». В одной из польских деревень солдаты вытащили гаженного немца из туалетной ямы, где он прятался.
УНИЧТОЖЕНИЕ пулеметной точки Хабибуллой Якиным в районе Гожице (Польша) называли повторением подвига Александра Матросова. Считается, что подвиг Матросова в Великой Отечественной войне повторили 284 солдата, а подвиг Николая Гастелло – 503 летчика. Однако вряд ли хоть один из этих сотен людей, идя со связкой гранат к вражеской пулеметной точке либо направляя горящий самолет на вражеское скопление, думал о повторении чего-либо. Герои честно сражались за родину, жертвуя собой, не думая о наградах и званиях, тем более о повторении подвига, ибо каждый подвиг неповторим, в каждом случае человек делает собственный осознанный выбор, его сила духа оказывается сильнее силы обстоятельств.
Вот как сам Хабибулла Хайруллович рассказывал о событиях утра 16 апреля 1945 года: «После короткого, но мощного артналета полк поднялся в атаку. Она началась удачно. Шли спокойно, не спеша, словно на тактических учениях, без единого выстрела. Вплотную приблизились к кирпичному дому. Вдруг из окна противник открыл пулеметный огонь. Люди попадали. Фашисты стали расстреливать лежащих. Мы растерялись. Справа от себя увидел солдата, который, почти плача, кусал кулак и кричал: «Да что он, гад, делает?!»
Ни о чем другом не думая, разорвал индивидуальный пакет, обвязал противотанковую гранату, две лимонки и с этой связкой бросился к углу. Добрался до окна, откуда бил неприятель, швырнул туда связку. Что-то стукнуло меня по голове, потерял сознание».
В составе Туркестанской горно-стрелковой дивизии Хабибулла Якин прошел путь от Ялты до Праги, заслужил ордена Славы всех трех степеней и медаль «За отвагу», особо ценимую среди фронтовиков.
После девятого мая 1945 года война для Якина не закончилась. Немецкие части в Чехословакии и власовцы продолжали сопротивляться, несмотря на пакт о капитуляции Германии. После их подавления потомок служилых татар Сибири воевал с бандеровцами в Западной Украине. Вернулся домой спустя год после Победы, проехав почти весь путь от Украины до Тюмени на крыше вагона поезда.
26 июля 1946 года был в Тюмени. Сходил в парикмахерскую, умылся, надел новую солдатскую форму, полученную при демобилизации. На станцию Богандинка приехал вечером, когда пастух гнал стадо коров с пастбища. Спрыгнув с поезда, побежал. Отдыхал лишь, переходя на обычный шаг. Сердце вырывалось из груди, какая-то неведомая внутренняя сила подгоняла вперед. Возле деревни Железный Перебор гуляла молодежь, звучали частушки, балалайка. Побежал дальше. Вот и родная деревня. На счастье, лодка оказалась на этом берегу, иначе пришлось бы лезть в воду. Вот они мгновения счастья. Поднявшись на берег, упал на землю и заплакал.
Деревня Муллаши спала. Лишь в передней комнате дома Якиных виднелся подслеповатый огонек. «У двери на мгновение остановился, – вспоминал Хабибулла Якин. – Открыл ее и вошел в дом. Мать сидела за столом и месила тесто.– Здравствуй, мама, я вернулся домой!» – сказал вполголоса.
Она вскрикнула и бросилась ко мне, обняла за шею и потеряла сознание, повисла у меня на руках. Проснулись отец и сестра. Они тоже бросились со слезами обнимать меня».
Впервые в жизни Хабибулла видел слезы на глазах отца.
О ХАБИБУЛЛЕ ЯКИНЕ, учителе Чикчинской сельской школы Тюменского района, вся страна узнала из документального фильма «Шел солдат», вышедшего на экраны в 1975 году. Лента поэта и писателя Константина Симонова, автора знаменитых стихов «Жди меня».
Фильм стал большим событием в СССР, памятником простому солдату-победителю, получил первый приз «Золотого голубя» на Лейпцигском кинофестивале.
– Отца пригласили на съемки в Москву, – вспоминает дочь ветерана Насима Хабибулловна. – Я не знаю, как Константин Симонов узнал об отце. Возможно, он искал через архивы солдат, которые находились на самых опасных участках и имеют боевые награды. Может быть, ему подсказали адрес в Ржеве, куда ездил отец по местам боев. Мы жили тогда в Чикче. Отец работал учителем после окончания пединститута.
Как рассказывает Насима Хабибулловна, спустя некоторое время после возвращения отца из Москвы в Чикчу приехала съемочная группа – женщина и несколько мужчин – для съемок нового фильма «Сельский учитель» об ее отце. Запомнилось, как хлопотала мама, готовя угощения для дорогих гостей.
Отец вел активную общественно-патриотическую деятельность. В советское время особенно часто ездил на встречи с боевыми друзьями. В школе «тянул» неуспевающих подростков, чтобы они овладели хоть какой-то специальностью. Организовал пост у Вечного огня в Тюмени, и все школьники города мечтали постоять в почетном карауле. Вырастил семерых детей, есть внуки и правнуки.
– Хабибуллу Хайрулловича мы уважали и почитали особенно, – рассказывает бывший ученик Чикчинской школы Фатых Гарифуллин, нынешний муфтий Казыятского управления мусульман Тюменской области. – Он преподавал нам русский язык и литературу. Нам, мальчишкам, больше всего нравилось слушать рассказы о войне. Хабибулла-абый очень интересно рассказывал, я до сих пор помню те рассказы со всеми подробностями.
На закате лет ветеран обратился к религии предков. Пошел учиться в медресе «Белем», организованное его бывшим учеником Фатыхом Гарифуллиным. Создал и возглавил мусульманскую организацию «Городская мечеть №2». Совершил хадж в Мекку, где, несмотря на возраст, провел все положенные обряды под палящим аравийским солнцем.
– Мы вместе ездили на хадж, и так получилось, что я заблудился, – вспоминает Фатых Гарифуллин. – Среди миллионов паломников это нетрудно. Несколько часов я кружился среди незнакомых людей, совсем было отчаялся, как найти своих среди этого людского моря. И тут вдруг увидел сидящего в открытой палатке Хабибуллу Хайрулловича. Так Всевышний Аллах мне в минуту отчаянья послал моего учителя.
СЕГОДНЯ один из бульваров Тюмени носит имя Хабибуллы Якина. В его честь названы улицы в Муллашах и Чикче. В доме по улице Заводской в Тюмени, где жил ветеран, открыта мемориальная доска. Имя солдата и учителя присвоено Чикчинской средней школе Тюменского района. Учрежден диплом имени Хабибуллы Якина за общественно-патриотическую деятельность.
Полного кавалера ордена Славы Тюменской области не стало 7 июня 2009 года. Он ушел, совершив свой последний подвиг – написав книгу «Шел солдат к Победе», – боевую летопись рядового бойца, одного из солдат Отчизны, на мужестве которых выстояла страна.
       
|
